Любовные грезы - Страница 36

— Потерпи немного, не маленький. — Балансируя на стремянке, Арне подвешивал к стене новенький посудный шкафчик.

— Не понимаю, зачем надо было покупать такое старье, чтобы затем переделывать все сначала до конца, — недовольно заявил мальчик. — Впрочем, у тетки всегда было плохо с логикой.

С этими словами он начал продвигаться к холодильнику. Арне с тревогой следил за Стуре, который так и норовил споткнуться о провод.

— Поосторожнее там, — прикрикнул он сверху, — береги вторую ногу. Про голову я уж не говорю.

— Да ладно, все нормально. Слезай, будем чай пить.

Понимая, что в ближайшие полчаса Стуре все равно не отвяжется, Арне покорно спустился вниз. Мальчик уже водрузил на стол две кружки, выложил из холодильника кусок ветчины, достал утренние булочки с корицей.

Не успели они съесть по бутерброду, как зазвонил телефон.

— Слушаю? Минуточку. — Арне протянул трубку Стуре, который торопливо переползал с одного табурета на другой. — Кажется, это твой папа.

Мальчик недовольно поморщился.

Арне пил чай, заедая его булочками и поглядывая изредка на Стуре, коротко и невразумительно буркавшего в телефон. Повесив трубку, мальчик замер в задумчивости. Арне помалкивал, не приставая с расспросами.

— Ох, уж эти мне родители, — сказал наконец Стуре. — Мама очень тревожится за меня, но приехать не может. И поэтому папа хочет приехать за мной, чтобы отвезти домой к маме. Цирк! Я же ясным языком сказал, что не хочу с ними жить — ни с тем, ни с другим. Почему они все никак не могут оставить меня в покое, Арне? Ты думаешь, я поверил Улле, что это гостевые комнаты? Да она же мечтает поселить здесь меня!

— Ты взрослый человек, Стуре, но еще не настолько взрослый, чтобы жить одному. Да и что хорошего в одинокой жизни? Поверь мне, вам с Уллой вдвоем будет гораздо веселее.

— Это вам с Уллой будет веселее, — насупился Стуре. — И я не понимаю, что вы тянете с этим. По-моему, тебе давно уже пора переехать к нам совсем. Я же вижу, что вы нравитесь друг другу. Так почему ты молчишь? Почему не признаешься ей?

— Кто, кому и в чем должен признаться?

Арне и Стуре подскочили на месте от неожиданности. В дверях стояла Улла.

— Ты с ума сошла, так подкрадываться! — накинулся на нее Стуре. — Тебе мало, что я в гипсе, хочешь, чтобы меня удар хватил с перепугу! И вообще, почему ты дома в такое время? До конца рабочего дня еще несколько часов.

— Я отпросилась пораньше. — Улла никак не отреагировала на выпад племянника. — Между прочим, у меня сегодня день рождения.

— Что же ты раньше молчала! — закричали оба хором.

— Так вот зачем папа звонил, — сообразил Стуре. — Что же он мне-то не напомнил, бессовестный.

Что ей подарить, лихорадочно думал Арне. Цветы? Конфеты? Пригласить в ресторан? Пожалуй, это мысль.

— Как вы с папой пообщались? — Улла присела на табуретку.

— Хотел увезти меня домой, но я не дался.

— Понятно. — Улла устало потерла лоб. — А как продвигается работа над кухней?

Арне широко обвел рукой вокруг себя.

— Как видишь, дело идет. Но, я считаю, сегодня следует изменить рабочий распорядок. По случаю твоего дня рождения приглашаю вас обоих в ресторан.

— Лучше без меня, — категорически заявил Стуре. — Не хочу вам мешать. Только не надо меня уговаривать, — добавил он угрожающе, увидев, что Улла собирается спорить.

— Улла, ты согласна? — спросил Арне.

— Согласна, согласна, — быстро произнес Стуре. — Идите оба, прогуляйтесь, — махнул он рукой. — Должен же я от вас отдохнуть.

11

Арне не мог отвести от Уллы глаз. Впервые она предстала перед ним не в строгом рабочем костюме, не в растянутой футболке. Стройную фигурку идеально облегало длинное серебристое шелковое платье с большим вырезом. При свете свечей ткань переливалась, словно русалочья чешуя. Волосы были уложены в пышную прическу. Арне так и подмывало легонько дернуть за выбившийся завиток.

Ужин прошел восхитительно. Они болтали обо всем на свете, начиная с работы и заканчивая Стуре. Молчали только об одном — о своих чувствах друг к другу. Арне видел, что Улла к нему неравнодушна, но понимал, что признание в любви неизбежно повлечет за собой признание в обмане. Он сам загнал себя в ловушку и теперь не знал, как из нее выбраться. Каждый раз, когда Арне решал во всем признаться, слова застревали у него в горле. А вдруг он навсегда утратит доверие Уллы?

Девушка сидела, подперев щеку ладонью и мечтательно слушая негромкую нежную музыку. Время от времени из-за столиков выходили пары, чтобы потанцевать на небольшой площадке перед оркестром. Повинуясь внезапному импульсу, Арне протянул Улле руку, приглашая на танец, и она тотчас же легко поднялась с места.

Арне мягко обнимал Уллу за талию, покачиваясь в такт музыке. Казалось, что они танцуют давным-давно, целую вечность — настолько слаженными были их движения, так хорошо их тела понимали друг друга. Его рука скользила на шелковой ткани, под которой плавно двигалось ее гибкое тело, вызывая в нем давно сдерживаемое желание.

Глаза Уллы были полуприкрыты, вьющиеся пряди, выбившиеся из прически, трепетали от его горячего дыхания, щекоча ей лицо. Ее волосы пахли летним садом, бабочками и утренним ветерком с озера. Не выдержав искушения, Арне осторожно поцеловал ее в висок. Девушка глубоко вздохнула в ответ, и он сильнее прижал ее к себе.

Музыка стихла, но они еще несколько секунд стояли обнявшись, и глаза их говорили то, о чем так упорно молчали они сами. Наконец Арне опустил руки, отступая на шаг.